/Поглед.инфо/ - Михаил Леонидович, напоследък се появява все повече и повече информация, че сред обикновените хора на държавите от ЕС и дори в Съединените щати има все по-силни симпатии към Русия. Възможно ли е да се вярва на тази информация и ако тя съответства на реалността, каква е причината за това?

- Това се дължи на абсолютно обективен процес, но преди да го опишем, е необходимо да обясним едно нещо. Вече съм говорил за това няколко пъти, но не спира да се повтаря.

- За фантомния образ на СССР?

- Да, да. Фактът, че политическия мащаб е, първо, двуизмерен (ако е много опростен), т.е. няма посока, а две. Относително казано, север-юг (нагоре-надолу) и запад-изток (от ляво надясно).

- Това означава, че има две политически направления?

- Да, политически напътствия. Запад-изток, т.е. от ляво надясно, това е лявата посока и дясната посока, те така се наричат и в политиката. Каква е разликата между тях? В лявата посока се казва, че задачата на държавите е да подкрепя човека. Ресурсът за това може да бъде вземан от богатите или от ресурсите на държавата. С други думи, лявата страна на политическия спектър е преразпределението на богатството или по друг начин казано - ограничаването на правото на частна собственост.

Дясното направление, напротив, е абсолютизирането на правото на частна собственост и свеждането до минимум на правото на държавата и обществото да ограничават личното богатство на индивидите. Това означава минимизиране на ограниченията върху правото на ползване на частна собственост и т.н. и т.н.

Но втората скала, която е север-юг, е скала на консерватизъм-либерализъм. Това е малко по-различно. Либерализмът е свободата на индивида от обществото. Не става дума за преференциални права, а за правата на всички останали. Гражданите имат право да правят каквото си искат, така че ключовият елемент на либерализма е думата "свобода", в която се отбелязва, че всеки човек има право да избира собствената си стойностна основа.

А консерватизмът, това е напълно фиксирана ценностна база. Като цяло за нас, за Европа, вързани с ценностите на Авраам. В този смисъл, за консервативната система ключовият елемент в ценностите е семейството, което възпитава традиционните ценности в детето, а в либерализма семейството е разрушаващ елемент, защото ограничава свободата на детето при избора на пол, при избора на стойностна база и всичко останало. С други думи, либералният подход казва, че семейството е саботаж.

Вече има информация, че в рамките на либералните ценности в Европа семейството скоро ще бъде ликвидирано като цяло, оставяйки го единствено като обект на собственост, без право на отглеждане на деца.

Ако погледнем модела, който доминираше на Запад, и който се опитаха да внушат с концепцията за разпространение на демокрацията на останалата част от света , този модел е дясно-либерален. С други думи, това е пълна комбинация от индивидуални свободи, свобода на собственост, и свобода на ценности.

Ако изхождаме от добре известния анекдот, че демокрацията е властта на демократите, тогава либерализмът е силата на финансистите. И като цяло, този модел се формира в рамките на засилването на ролята на финансовия сектор в световната икономика.

Вече споменах, че делът на финансовия сектор в преразпределянето на печалбите (това е официална статистика за САЩ) е бил 5% преди Втората световна война, 47 години след приемането на решенията от Бретън Уудс станаха 10%, преди началото на кризата от 70те години се покачи до 25%, а към кризата от 2008 г. се повиши до 70%. С други думи, световната икономика е инструмент за създаване на печалба за финансистите. Ясно е, че те защитават и ще защитават десния-либерален модел.

Но след кризата от 2008 г. стана ясно, че този модел е достигнал задънена улица. Да, разбира се, тъй като финансистите контролират обществения и научния дискурс, това не се обсъжда публично. Въпреки това, процесът се осъществява и днес всеки вижда това.

/рус.ез./

Но объективно, та экономическая модель, которая лежит под финансовым капитализмом, праволиберальным (и которая состоит в тимулировании экономики через эмиссионную поддержку частного спроса), она закончилась. Как долго будет длиться агония, это вопрос. Кто-то считает, что очердной кризис может начаться уже этой осенью, кто-то считает, что еще на год-два это будет отложено, но спор уже идет о сроках, а не о самом факте.

В любом случае, кризис уже привел к тому, что жизненный уровень населения и уверенность в будущем сильно снижаются. И в результате происходит дрейф от праволиберальных моделей в разные стороны. И вот тут очень интересно. Если мы нарисуем эти две оси, то праволиберальная модель это один из квадрантов на этой самой координационной плоскости. У него рядом есть два других квадранта, с которыми он соприкасается. И один квадратик по диагонали, самый дальний.

Вот те, которые рядом, это квадратик правоконсервативный и квадратик леволиберальный. И посмотрим на выборы в США, как наиболее ярком представителе текущих тенденций, поскольку Евросоюз во многом контролируется США, которые навязывают им общественный дискурс, поэтому они отстают.

Так вот, если мы посмотрим на США, то мы увидим, что в демократической партии, очень важную роль, и возможно если бы не фальсификация праймериз, то он может быть он и вышел бы в финал, сыграл Сандерс, который левый либерал. А выиграл выборы Трамп, который правый консерватор.

Иными словами, общественные интересы стали смещаться из праволиберального сектора либо в одну сторону, либо в другую. Либо в сторону усиления консерватизма, либо в сторону усиления левых идей.

Теоретически, если продолжить эти тенденции, то они должно сомкнуться на линии левоконсервативной. И вот тут очень интересная вещь. Дело в том, что сегодня в мире не существует левоконсервативных государств. Вообще.

Теоретически, таковым можно признать Китай. Но модель Китая настолько отличается от европейской, что она не воспринимается как образец. Не говоря уже про то, что экономически Китай настолько тесно связан с США, что все понимают, что кризис в США неминуемо вызовет страшный кризис в Китае.

— А СССР был левоконсервативен?

— Да. Единственная европейская модель, которая была левоконсервативной, это был СССР. Ну и страны народной демократии, Восточной Европы, до 1988 года.

Обращаю внимание, что, когда коммунистическая идея появилась, то она была чисто западноевропейской. Её придумали Компанелла, Мор, её развивали в рамках католической идеи, этих идей в православии не было, ни в Византии, ни соответственно в России эти идеи не проявлялись, потому что они противоречила православию. Не ценностям православия (в «Красном» проекте те же авраамические ценности), а религии как системе.

Но, когда «Красный» проект, наконец, проявился в XIX-м веке, то эта идея была левоэкстремистской. Она предполагала разрушение старой модели. И когда Ленин пришел к власти, то была попытка реализовать эту идею в чисто марксовском виде. Она закончилась катастрофой. Экономической и военной, гражданской войной. Мы войну выиграли. И тогда постепенно произошел переход, от левоэкстремистской модели к левоконсервативной, которую окончательно сформулировал Сталин.

Вообще Россия очень консервативное государство, с точки зрения ценностей, и попытки расшатать эту ценностную базу обычно ведут к катастрофе. Причем чем сильнее роль исламского фактора на территории России, тем более консервативным становится государство. Потому что ислам еще более консервативен, чем православие.

СССР был левоконсервативным государством. После СССР больше левоконсервативных моделей на Земле не было. А тенденция направлена именно туда. Мы не знаем, дойдет ли эта тенденция до своего логического завершения. Но поскольку мы понимаем, что маятник обычно раскачивается в противоположную сторону, примерно в то же крайнее положение, из которого он начал своё движение, а праволиберальная тенденция достигла очень резких значений, то по этой причине я склонен считать, что направление в сторону левоконсервативного будет очень сильным.

И движение к нему может быть двоякое. Оно может быть через консерватизм. И тогда это будет появление крайне жестких государств, которые будут пытаться через государственное управление сохранять капитализм. Это фашизм. Такой вот крайний национализм в стиле Гитлера, это практический пример крайне правого консерватизма.

Или же движение будет в сторону левацкого направления. То есть сначала через государство усиление левых, а потом, когда будет сильное государство, оно постепенно начнет давить либеральные идеи. Это путь СССР. Собственно, советское государство на первых парах было страшно либеральное (с чем нынешние политические либералы не согласятся). И постепенно этот либерализм ликвидировался, потому что идея же была у Маркса об отмирании государства, а отмирание государства — это либерализм. А на практике получилось усиление государства. И это государство по мере усиления, оно ликвидировало либерализм и усилило консерватизм.

Пути могут быть два, либо так, либо так. Но направление левый консерватизм. И понятно почему. Потому что в условиях критического падения жизненного уровня, средний класс исчезает, а именно он база для либеральных реформ, а вовсе не беднота, которая требует даже уже не столько зрелищ, сколько просто хлеба (и жилья). А это соответственно «левизна». Так и так, мы из либерализма возвращаемся в консерватизм, а с право в лево.

Люди это движение чувствуют, достаточно легко, потому что понимание чем отличается левое от правого, а либерал от консерватора, оно у любого человека, даже необразованного, образуется достаточно быстро. И они видят, что происходят и четко понимают, что идеал этой тенденции, этого движения — Советский Союз, левоконсервативная конструкция.

Да, СССР нету. Но наследником СССР является Россия. И по этой причине запрос к России: «Ребята, вы можете сегодня восстановить левый консерватизм». Именно поэтому так растёт интерес и симпатии к России, потому что она, несмотря ни на что, продолжает эти идеи транслировать, даже вопреки желанию конкретных иновников, несмотря на то, что политику она проводит совершенно другую, потому что у власти в России находятся правые либералы. Которых, впрочем, 80% населения не поддерживает.

Что касается президента России, то он как раз маневрирует между всеми политическими силами. И все его левоконсервативные заигрывания («майские указы», геополитические завления), они соответственно воспринимаются миром, абсолютно бессознательно, дико позитивно.

Путин регулярно транслирует левоконсервативные ценности. Он выступает в мире как консервативный политик. И бьют его, это очень важно, либеральные СМИ, либеральные политики. И в этом смысле у народа на Западе понимание чёткое: мы от либерализма должны отказываться, либералы бьют Путина, значит он хороший.

Но сознательного движения, понимания и объяснения, что нам нужен левоконсерватизм у Путина нет. Что касается левого движения, то Путин целенаправленно левое направление в политическом спектре не педалирует, он в этом вопросе очень аккуратен. Но он всё время критикует западно-экономическую модель — поддерживая при этом ее редставителей в правительстве и ЦБ. Отметим, что лично Трамп воспринял Путина, скорее, как праволиберального политика — то есть он видит то, что ему удобно. А в реальности — Путин транслирует практически все идеи полного политического спектра.

Нужно понимать, что есть общественное мнение, а есть мнение конкретных лиц, которые понимают, чем они занимаются, которые являются политиками. С точки зрения личного мироощущения Путин, возможно, и является правым консерватором, как Трамп, с его мироощущением.

Но в силу того, что он пришел к власти в рамках либерального дискурса, он его продолжает поддерживать внутри страны. А вот вне страны, он от него практически отказался, от либерального дискурса. А вот консервативный дискурс он постоянно поддерживает. В результате его политики воспринимают его как правого консерватора. А вот соответственно люди, от России, не от Путина, а от России, требуют левого консерватизма.

— Есть ли исторические примеры до СССР левоконсервативных стран?

— Нет.

— То есть это был единственный исторический пример?

— Да. Были на самом деле попытки сделать левоконсервативные идеи, например, было знаменитое государство в Парагвае, в середине 19-го века, попытка создать левоконсервативное общество, которое было ликвидировано США, Бразилией, в общем окружающими странами. В результате в Парагвае было практически ликвидировано мужское население, просто физически, они воевали и были уничтожены, и соответственно территория Парагвая сильно сократилась. Это неудачный пример, а удачных, кроме СССР не было. Вообще левые идеи стали широко развиваться только с конца 18-го века.

— Разделение политических направлений на север-юг, запад-восток, оно условно схематично, или оно как-то коррелирует с географией?

— Нет, с географией это никак не коррелирует.

Две перпендикулярные прямые, и соответственно левое и правое направление. Если наверху, север, это консерватизм, а на юге это либерализм. Тогда нынешний Запад, правый либералзм, — это правый нижний квадрант, Трамп — это левый нижний квадрант, Сандерс — это правый верхний квадрант, а СССР — это левый верхний квадрант.

— Тогда вынужден спросить. Всё вышесказанное – это всё-таки больше анализ, а можно ли сформулировать что-то вроде прогноза?

— Прогноз следующий. Если Россия хочет резко усилить свои позиции в мире, резко ослабить санкционный режим и всё остальное, и создать свою группу влияния, то есть сделать то, что было у СССР, и чего у России в 90-е и 2000-х по определению быть не могло, она должна чётко и внятно транслировать миру левоконсервативный дискурс.

— А что для этого нужно сделать внутри?

— Что для этого нужно сделать внутри. В России формально есть партия, которая претендует на левоконсервативный дискурс. Это КПРФ. В реальности КПРФ — это не политическая партия, это симулякр, и она идеологией не занимается. Значит, нужно резко усилить в рамках государственной системы консервативный дискурс, который отсутствует полностью, потому что финансирование всех идеологических, экономических и общественных институтов контролируется правительством, оно распределяет деньги, а правительство у нас либеральное. И усилить левое направление политической мысли, углубить левый дискурс.

И усилить не просто консервативные, а именно левоконсервативные тенденции, и именно эту логику транслировать на Запад. При этом с Трампом с компанией упирать на консервативную составляющую этого дискурса, а с людьми типа Сандерса и с частью европейских элит, где всегда «леваков» было много, делать упор именно на левую сторону.

Тогда можно будет совершить принципиальный прорыв с точки зрения статуса и позиций России в мире. И поддержать ту тягу к России, которая очень усиливается в мире и которую мы пока никак не отрабатываем.