/Поглед.инфо/ Унгарското, българското, румънското и другите национални малцинства, които са жертва на езиковите иновации на украинската образователна реформа, се оказват без вина виновни по силата на новия закон за образованието. Те трябва да страдат, защото Киев започна настъпление срещу руския свят.
"Съпътстващата вреда", както е известно, обикновено се нарича вреда, която се е случила неволно, случайно, по време на атака на някой друг обект. Определението за "съпътстващи жертви" започна да се използва активно от САЩ по време на бомбардировките на ФР Югославия. Тя откри нови възможности за американската пропаганда, за да успокои и умилостиви своето и световното обществено мнение. Пропагандаторите уверяваха, че ударите с ракети и бомби са били приложени изключително за военни цели. Жертвите сред цивилните са случайни, те са "съпътстващи". Американците ги съжаляват, но те не носят отговорност за тях. Всеки ден агресията на САЩ и НАТО срещу СРЮ доведе до нови съобщения за убийства на цивилни граждани - възрастни, жени и деца - за унищожаване на къщи, училища, болници, инфраструктурни съоръжения. "Красивото име" за грозни случаи ви позволява да не обръщате внимание на тях.
/рус.ез./
В новом законе Украины об образовании, который Киев изо всех сил старается представить как едва ли не последнее слово истинно европейского подхода к вопросу обучения и воспитания молодого поколения, содержится ряд положений, которые в случае их практической реализации повлекут за собой негативные последствия. В данном случае есть все основания говорить о жертвах образовательной реформы. Причем о жертвах как прямых, так и сопутствующих. К последним следует отнести представителей национальных меньшинств — венгерского, румынского, молдавского и других. К первым — русских на Украине, а также тех украинцев, для которых русский язык является или родным, или основным языком общения, или и тем, и другим.
Новации в образовательной сфере, связанные с регулированием языка образования, направлены против Русского мира, русского языка, русской культуры. Один из фундаментальных компонентов идеологии киевской власти — миф о том, что русский язык якобы «угнетает», «зажимает», «давит» украинский, мешая его свободному развитию. Это — именно миф, представление, не соответствующее действительному положению дел, но используется он весьма активно, последовательно, решительно. Собственно филологией, лингвистикой, социологией в этом вопросе не пахнет, тут всё — чистой воды политика. Точнее говоря: чистой воды — грязная политика. Первым об этом решился прямо заявить В. Медведчук. Киев предпринял «циничную попытку разыграть языковую карту», — заявил он, добавив, что принятие закона об образовании «это — наступление на конституционные права русскоязычных граждан». Как и в случае с мирным планом для Донбасса, который В. Медведчук предложил тогда, когда спираль конфликта на украинском востоке еще только начинала закручиваться по-крупному, окончательно и бесповоротно. Потом, как известно, его идеи подхватил Ф.-В. Штайнмайер, в то время — министр иностранных дел Германии, положив их в основу мирной инициативы, известной как «формула Штайнмайера».
На Украине почин В. Медведчука, назвавшего истинные цели языковых новаций Киева, подхватили. В Европе же его предпочли не заметить. Что и понятно: Европа готова защищать права своих — венгров, румын, болгар, — но совершенно равнодушна к судьбе русских и русскоязычных украинцев. В Америке по этому поводу вообще не заморачиваются. К. Волкер считает, что если этим категориям граждан Украины и угрожает какая-то опасность, то исключительно… на территории ДНР-ЛНР, и нигде больше.
Показательна с точки зрения понимания готовности Европы к двойной игре и к применению двойных стандартов с целью дискриминации России позиция Польши, сформулированная польским послом в Киеве Я. Пекло. Анонсировав консультации по языковым нормам украинского закона об образовании между профильными министрами двух стран, дипломат заявил, что его правительство, понимая желание Киева «защитить» украинский язык, хотело бы кое-что «уточнить». По словам Пекло, нужен баланс между защитой в Украине государственного языка и соблюдением прав языков национальных меньшинств, включая польское. Говоря по-простому, без дипломатии, Варшаву вполне устраивает вариант, при котором от языка русского украинцы будут «защищаться», язык же польский оставят в покое.
Известный антрополог и социолог К. Гирц, говоря о судьбе колоний, обретших независимость, приводит примеры того, как относились к колониальному наследству в странах Азии и Африки в постколониальный период их истории. Вывод, к которому приходит исследователь, однозначен: выиграли те, кто не стал заведомо перечеркивать и отбрасывать опыт колониального прошлого и связь с метрополией, а попытался использовать положительные моменты этого опыта и этой связи. Говорить о Российской империи и об СССР как об империях корректно только с серьезными оговорками, об Украине, как о «чистой» колонии, и вовсе нельзя. Тем не менее алгоритм отношения к собственному прошлому к украинским реалиям всё-таки в определенной степени применим. Воюя с русским языком и Русским миром, Украина ничего не выигрывает, но во многом теряет даже то, что имела. Предложенный в законе об образовании механизм «защиты» украинского языка — это путь не к модернизации, а к архаизации. Об этом, правда, никто ни в украинской власти, ни в кругах ее европейских друзей и американских покровителей думать не хочет и не станет.
Еще одна группа жертв нового закона об образовании — украинцы. Они в результате образовательной реформы пострадают не из-за ограничений в языке обучения, а из-за того, что обучение в свете новой образовательной реформы будет недостаточно. Да и доступ к нему окажется простым и свободным далеко не для всех. Увы, эту проблему официальный Киев тоже не видит. Киевский журналист В. Портников не скрывает торжества: наконец-то, мол, осуществится его мечта о том, чтобы украинские дети читали Толстого, Пушкина, Чехова не в оригинале, а в переводе на украинский язык. Мечта странная, но это — совсем другая тема. А что с Шекспиром? Как его читать украинским детям? По-английски? У подавляющего большинства это вряд ли получится. Тоже по-украински, как Пушкина? Но из всего корпуса творчества автора «Короля Лира» на украинский переведено не более 30% произведений. А вот на русский — все 100%! Как быть с русским языком как с языком-посредником в освоении украинцами мировой литературы и культуры в той части, которая не существует в украинских переводах?
Венгерское, румынское, другие живущие в Украине национальные меньшинства попали под удар. Факт очевидного, хоть и не признаваемого им самим, ущемления Киевом образовательных возможностей для их представителей очевиден. Произошло же это только потому, что новый закон об образовании и его «языковая» статья призваны окончательно исключить русский язык из сферы обучения и воспитания подрастающих поколений.