/Поглед.инфо/ Трудно е да се признае, че една или друга професия, дори цял отрасъл, са мъртви. Огромен брой работниците се бореха за правата си,стачкувайки.Всичко това е минало. Във Великобритания, проблемът реши през 1980 г. Маргарет Тачър със скалпел.

"Трудно е да се обясни на хора, които нямат отношение към бялата работническа класа, колко важно е за тях достойнството и че вече нямат надежден способ да го поддържат, сами да се грижат за себе си, без подаянията на държавата. Това е дълбоко вплетено в културата и ако не го отчетеш, никога няма да разбереш бялата работническа класа на Съединените щати," пише The American Conservative.

"Бяла работническа класа е толкова глупава. Нима не разбират, че републиканците просто го използват веднъж на четири години, а след това изхвърля?", сочат либералите. Това усещане е много силно сред работниците днес и много скоро могат да отхвърлят републиканския истеблишмънт Но и демократите не са най-доброто решение.

(рус.ез.)

США: Разгневанный белый пролетариат разочаруется в Трампе

Есть ли будущее у левых?

Какое трудное решение — признать, что та или иная профессия, более того — целая область деятельности — умерла. Огромное количество рабочих боролось за свои права, проводили забастовки, чего-то добивались… Но все это ушло в прошлое. В Великобритании проблему одним движением скальпеля решила в 1980-ые годы железная Маргарет Тэтчер. Теперь, спустя десятилетия, можно сказать, что им в этом смысле повезло.

«Трудно объяснить людям, не имеющим отношения к белому рабочему классу, то, насколько для них важно достоинство, и что для них нет более надежного способа его поддерживать, чем способность самостоятельно себя обеспечивать — без правительственных подачек. Правильно это или нет, но это глубоко вплетено в культуру, и если вы этого не поймете, вы никогда не поймете белый рабочий класс США», — пишет The American Conservative.

«Белый рабочий класс настолько глуп. Разве они не понимают, что республиканцы просто используют их раз в четыре года, а затем выбрасывают?», — вопрошают либералы. На самом деле это настроение, которое очень сильно среди рабочих сегодня, и поэтому они, скорее всего, отвергнут республиканский истеблишмент в будущем. Но демократы для них не лучше.

Обе американские партии, скорее всего, поддержат соглашения о свободной торговле из-за чистого и стабильного положительного прироста ВВП, не обращая внимания на рабочих, которые потеряли свои места (они ушли в Мексику, Китай или Вьетнам). Это как раз те избиратели, которые живут в свинг-штатах — таких, как Огайо, Мичиган и Пенсильвания, которых демократы так долго игнорировали и которые проголосовали за Трампа. Так кто, в итоге, оказался глуп?

Ни те, ни другие, почему-то не говорят о том, что торговые сделки должны учитывать, как часть затрат, пенсии для таких рабочих и предусматривать программы переобучения населения. Обеим партиям, по хорошему, нужна экономическая программа, которая сможет обеспечить рабочие места для рабочего среднего класса. У республиканцев это хотя бы было в повестке: стимулировать американский бизнес. Демократы? Они по-прежнему одержимы проблемами культуры. Трансгендерные туалетные комнаты, ЛГБТ… эти навязчивые идеи «прогрессистов» расставили приоритеты таким образом, что это привело в бешенство многих американцев, чьи главные проблемы носят сугубо экономический характер.

В прошлом, когда синие воротнички были сплошь демократическим электоратом (в 1930—1970-х годах), работа находилась в центре прогрессивной повестки дня. Сегодня рабочих необходимо переобучить для новой экономики. Но, похоже, этим никто не собирается заниматься. Клинтон лишь упомянула об этом походя, вместе с миллионом других политических предложений…

Род Дрейер из American Conservative предупреждает: «Если мы не предпримем шагов для преодоления разрыва на всех, включая культурный уровень, токогда Трамп докажет, что не может [а он не сможет] вернуть сталелитейное производство в штат Огайо, последствия могут быть опасными. Когда белые рабочие поймут, что Дональд Трамп не собирается исправлять проблему рабочих мест… к этому надо лучше подготовиться. Трамп пока занят собственными проблемами — из области своего личного тщеславия; но проблемы, которые привели Трампа к власти, не уходят. И я не наблюдаю большого количества республиканцев или демократов национального уровня, которые извлекли бы самые важные уроки из избрания Трампа. Кажется, они до сих пор считают его фантасмагорией», — пишет Дрейер на страницах The American Conservative.

Но, повторимся, левые не лучше. Западные левые сталкиваются с серьезными вызовами, которые бросают вызов историческому пониманию того, зачем они вообще существуют, и за кого выступают. Во-первых, традиционное понятие работа и «святое» для левых понятие «рабочий» исчезает, поскольку человечество вошло в новую эру — где временные рабочие места и «самозанятость» стали обыденным явлением, но и эта эра скоро может быть резко прервана новым веком автоматизации. Во-вторых, по миру идет волна противостояния глобализации, во главе которой стоят правые, которые всеми силами перетягивают на свою сторону рабочих. Кроме того, политика быстро фрагментируется и, объективно, одна партия или идеология больше не можетпредставлять большинствони в своей стране, ни в макрорегионе. Другими словами, XX век (а с ним и лозунги типа «Пролетарии всех стран объединяйтесь») действительно закончился. И вопрос о том, а могут ли левые вернуться к власти в XXI-ом веке? вызывает большие сомнения.

«Я слышал, что люди говорят, что мы должны остановиться и обсудить глобализацию. Но мы с таким же успехом можем обсуждать должна ли осень идти после лета… Этот меняющийся мир безразличен к традициям. Он не прощает слабости. Не уважает заслуженную репутацию. В нем нет понятия «обычай» и «устоявшаяся практика». Он изобилует возможностями, но они идут только к тем, кто быстро адаптируется, не жалуется, открыт, хочет и может быстро меняться», — говорил бывший премьер Великобритании, лейборист, Тони Блэр.

По всему миру левые пропагандировали такой вот «естественный отбор», говорили о необходимости жесткой экономии в угоду ТНК (во Франции социалисты из-за этого катастрофически потеряли поддержку своего электората). Чуткости к рабочим и человечности в этом особо не просматривается.

С сожалением стоит признать, что мир, который породил левое движение, действительно канул в Лету. Членство в профсоюзах низко, тяжелая промышленность исчезла, а традиционное классовое сознание ослабло. Деиндустриализация была доведена до логического конца новыми цифровыми компаниями. В свою очередь, последние породили то, что некоторые называют «капитализмом на платформе»: модель, посредством которой товары, услуги и рабочая сила стали быстро циркулировать на рынке — вспомните Uber, eBay, Airbnb или Task Rabbit, которые связывают людей по интернету. Работники, у которых есть клиенты нуждающиеся в помощи в уборке, доставке или переездебольше не испытываютпотребности в каких-либо промежуточных организациях. И это не только розничные торговцы, но и оптовики. Это делает ненужными традиционные профсоюзы и еще более уменьшает власть и контроль государства, которое теперь заперто в модель, в которую быстрыми темпами внедряются инновации, и теперь государство, скорее, отстает от этих процессов.

Эпоха левых была основана на проекте, когда заводские ворота распахивались, из них выходили миллионы и рабочих (объединенных неизменным делом и опытом) готовых поддержать политическую силу, которая будет говорить от их лица, использовать профсоюзы, государство и партию, чтобы создать новый, гораздо более справедливый мир. Теперь атомизированная, «ртутная» (как ее часто называют) экономика обходит традиционные структуры, и разобщает людей настолько, что собрать значимую политическую коалицию, скорее всего, в будущем окажется очень трудно — почти невозможно.

В США, по прогнозам, к 2020 году 50% людей будут частично или полностью работать на фрилансе. Молодежь, особенно около 2000-ого года рождения, часто и понятия не имеет о том, что такое профсоюз. Вот и результат такой «сдельной экономики»…Экономисты и социологи говорят о «прекариате» — все более растущей части населения, для которой труд — это не основа личной идентичности, а часть жизни с режимом вкл/выкл. Отчасти это, конечно, связано с жадностью бизнеса. Но центральный импульс исходит от технологий, и того, что марксисты называют «способом производства». В мире, где компании могут ежеквартально пересматривать свои заказы и временно нанимать сотрудников одним нажатием кнопки, действительно, почему они должны заключать многолетние контракты с рабочими?

Дополнительный фактор — политика на Западе безнадежно стареет: голосуют, в основном, зрелые и пожилые люди, чье чувство смысла и идентичности родилось и сформировалось в отдаленном прошлом, а большая часть молодежи считает, что политика мало что значит в их жизни.

Люди, которые работают, — это больше не часть монолитной массы, как раньше: многие все чаще считают себя одинокими «агентами», конкурирующими с другими, как это делали компании и корпорации. Это в корне подрывает прежнее понимание связей левых со своим электоратом.

Но даже «прекариат» и свободные художники должны думать об отпуске по беременности и родам, а также о переобучении и образовании для взрослых. А левым политикам стоит осознать тот эпохальный сдвиг, который выталкивает политику за пределы рабочего места и экономики в сферу личного (частной жизни) — переход, впервые сформулированный феминизмом, объявившем о том, что личное может быть политическим.

Этот постулат, конечно, широко эксплуатировали демократы во главе с Хиллари Клинтон и бесчисленной армией либеральных СМИ и ЛГБТ-активистов, но разгневанных белых рабочих оказалось больше, вернее они более выигрышно оказались распределены по штатам.

Мир-труд-май, труд-сделал-из-обезьяны-человека и другие благородные лозунги должны быть отодвинуты на задний план; любая современная левоцентристская политика должна теперь активнее влиять на саму жизнь человека (привлечение внимания к справедливым пенсиям, пособиям по беременности, инвалидности — все соц. выплаты). Понимание этого простого факта могло бы подтолкнуть правительства на западе и к стимулированию создания более современных рабочих мест (обновление инфраструктуры, дорог, аэропортов в стиле «Нового курса» Рузвельта) — с помощью инвестиций и переобучения.

Изменения, вызванные старением населения (увеличение числа людей нетрудоспособного возраста) должно ускорить и переход от оплачиваемой работы к пособиям, например, к универсальному базовому доходу, который уже введен в Финляндии и вводится в тестовом режиме в Шотландии.

Наиболее радикальный сдвиг в экономике будет вызван автоматизацией и ее воздействием на занятость. К 2025 году ожидается, что треть рабочих мест в розничном секторе исчезнет. Растущее неравенство, вызванное глобализацией и свободной рыночной экономикой, уже проявляется в культурном разрыве, который ломает традиционный электорат левых на две части, — в результате чего рабочие США и ушли к Трампу.

И это неудивительно, если вспомнить, как демократы хотели списать таких избирателей «в корзину истории», называли их массой фанатиков, расистами и deplorables — «мусором». Почти то же самое произошло и с Brexit'ом — это было, скорее, иррациональным актом коллективного самоуважения, утверждения себя в небезопасном, нестабильном мире, который, кажется, вообще отрицает людей. Те, кто когда-то был шахтером или сталелитейщиком, теперь могут быть лишь временно наняты «оперативниками», ожидающими вызована работу — здесь места для идентичности почти не остается. В культурном смысле, напротив, национальная идентичность предлагает людям хотя бы некоторую перспективу — восстановить ощущение того, кто они и почему они важны. Это, конечно, паллиативная мера, но именно это дал людям Brexit.

В США эту объединяющую идентичность демократы создавали, в том числе, и за счет ЛГБТ, и за счет мигрантов — за все свободное против всего «расистского» и традиционного «белого». Но свобода не должна достигаться за чей-то счет. Во всем этом есть гораздо более мрачная сторона — всплеск искусственно культивируемой ненависти и разобщенности, который прошелся по всей стране. В Европе то же самое происходит в отношении мигрантов: антипатия наиболее остро ощущается в городках, которые остались за бортом современности: небезопасные рынки труда, скудное жилье, социальная неустроенность…

Можно ли переписать «актуальную» повестку левых с помощью современной, адекватной гражданской позиции, и тем самым конвертировать отжившую свой век социал-демократическую модель в нечто более созвучное современности, вместо того, чтобы стоять насмерть по обе стороны «Великой культурной стены», как это происходит сейчас? В какой-то степени это вопрос умного ребрендинга, но в США демократы, к сожалению, с треском эту задачу провалили. Они тащили в печку все, что горит: ЛГБТ, женщин, мигрантов… Билл Клинтон в 2016-ом году бегал по митингам и говорил, что только мигранты придадут новые силы США, станут новой кровью для организма нации, который стал хиреть, выжил из ума и собирается голосовать за Трампа.

И действительно, пока что шанс у американских демократов есть только, если они сумеют привлечь мигрантов. Важно понимать распространенность испанского языка на юго-западе Соединенных Штатов: доля детей школьного возраста в Калифорнии, которые говорят на испанском языке дома, выросла с 25% в 1990 году до 35% в 2015 году. В штате сейчас 22 округа, где, по меньшей мере, одна треть детей школьного возраста говорят по-испански, в том числе 46% детей в Лос-Анджелесе и 60% в Монтерее и более 80% в некоторых районах южного Техаса и Аризоны. Даже в таких штатах как Канзас и Небраска, которые вряд ли можно было до недавнего времени назвать мигрантскими, теперь более половины детей школьного возраста говорят по-испански дома. Но испаноязычные не хотят аккультурации и ассимиляции. Их число резко возросло — с 11 миллионов в 1980 году до 40 миллионов в 2015 году. А с ними растет и количество разнообразных средств массовой информации на испанском языке…

 

Демократы крупно просчитались еще и потому, что в политике нельзя поставить сразу и на красное и на черное, обещать всем все и неуважительно относиться к собственному населению — рабочим — именно тем, кто привел демократа Билла Клинтона к власти в 1992 году. В этом и состоял апофеоз глупости и жадности демократов вкупе с социалистами Сандерса, что и привело к заслуженному поражению. Учтут ли они это, и есть ли возможность с таким исходными данными изменить повестку? — Это большой вопрос. Новый подход требует разумных молодых лидеров-левоцентристов, а их на американском политическом горизонте пока не видно.