/Поглед.инфо/ Съществува легенда за масовото самоубийство на лемингите, която вероятно по такъв начин регулират своя брой, за да не превишава капацитета на ареала на обитаване. В животинския свят тази легенда не намери потвърждение. Но затова пък в света на хората тя отдавна престана да бъде легенда и даже научна теория, превръщайки се в политическа практика.
Ние живеем в света на единствената ценност – свободния пазар. Свободен не в смисъл не регулируем, а не зает – пазарът, на който е осигурен свободен достъп да вашите стоки. Ценността на притежаването на природни ресурси е твърде ограничена. Главната принадена стойност се акумулира във високо технологична крайна продукция. Човекът изобщо нищо не струва. Хората в света още сега са два-три пъти повече, отколкото е необходимо. При това процесите на механизация, автоматизация и роботизация набират сила. Още сега е ясно, че пряката зависимост на нарастването на икономиката и създаването на нови работни места е разкъсана. Обратно, икономиката ще расте по-интензивно, ако работните места стават по-малко (съответно се минимизират разходите за заплата, социална защита и т.н.) Очевидно е, че с течение на времето този процес само ще се ускорява.
Въпросът кой ще потребява всичко това също е решаем. Първо, даже сега по-голямата част на икономиката работи не за сектора на потреблението, а за поддръжка на работата на междинните предприятия. Второ, никъде няма да изчезне елитното потребление. На човека никога не му е достатъчно. Така, че този сегмент е неизчерпаем.
На днешната икономика жизнено й е необходим само пазар. Именно за пазари, а не за територия и не за население САЩ воюват сега с Русия и Китай. Именно с това се обясняват гигантските жертви на „мирните преобразования“, далеч превишаващи загубите от световните войни. А все пак най-лошото още не е започчнало.
Да погледнем от тази гледна точка трагедията на Украйна, която вече загуби половината от населението си, което имаше през 1992 година. При това процесът върви към нарастване. Пет милиона за десет години, след това седем милиона на десет години и накрая десет+ милиона за четири години. Населението частично измира (превишаване на смъртността над раждаемостта даваше 2-2,5 милиона за десет години или пет-седем милиона за цялото време).Относително неголяма част загива във въоръжените конфликти през последните четири години (30-50 хиляди всичко на всичко, включително загиналите жители на ДНР/ЛНР и опълченците). По-голямата част напуска страната за да работи в чужбина.
Напускащите изначално се стремят да останат завинаги. За това свидетелства факта, приведен от Руслан Коцаба – от повече от триста хиляди граждани на Украйна, напуснали страната през 2017 година, една трета (повече от сто хиляди) не са се върнали навреме (след изтичане на 90-те дни, тоест опитали са се нелегално да останат в ЕС). Като се има предвид това, че биометрични паспорти са оформили повече от 8 милиона граждани на Украйна, потенциалът за по-нататъшно съкращаване на популацията все още е голям.
При това, ако се блокира възможността за гражданите на Украйна да се спасяват, напускайки страната, то просто ще се променят данните в различните колони на таблиците, но общата сума няма да се промени. Ако напускането бъде сведено до нула, излишните милиони ще загинат в гражданската война и ще измрат поради непоносимите условия за живот.
Практически днес онези съседи на Украйна, които са способни поне някак да се конкурират с напредналите икономики само по-пътя на съкращаването на стойността на работната сила, решават своите проблеми за сметка на украинските гастарбайтери. Именно затова Русия, тръгнала по пътя на автоматизацията, роботизацията и перманентната модернизация на своята икономика не толкова охотно отваря вратите си пред гражданите на Украйна, отколкото например Полша. В най-близка перспектива на Русия ще й се наложи да мисли с какво да заеме даже наличното население, да не говорим за притока от няколко милиона.
(рус.ез.)
Когда же говорят о том, что украинцами можно заменить на низкооплачиваемых работах таджиков или узбеков – всё, мол, славяне и православные христиане, то не учитывают серьёзную разницу между этими группами трудовых ресурсов. Таджики и узбеки в большинстве своём приезжают в Россию на временную работу, имея намерение вернуться. Как только местные условия перестают удовлетворять их потребностям, они столь же массово уезжают на родину. Можно, например, вспомнить, как резко сократилось количество гастарбайтеров из Средней Азии в 2014-2015 годах, когда новый курс рубля к доллару сделал для них работу в России невыгодной.
Украинцы же, в большинстве своём, прибывают навсегда (даже, если поначалу так не думают). Им просто некуда будет возвращаться – государство и экономика разрушены, на данной территории больше неспособно кормиться 55 миллионов человек. Хорошо, если на уровне нищеты она способна будет прокормить до 15 миллионов (сельскохозяйственные рабочие с семьями и административный аппарат). С этой точки зрения, абсолютная русскость граждан Украины, которых невозможно в московской или питерской толпе отличить от местного уроженца, чьи предки десять поколений прожили на одном месте, из преимущества превращается в недостаток. У России просто появляется ещё несколько миллионов граждан, которым нужны рабочие места, с каждым годом становящиеся всё более дефицитными.
Так вот, именно в трагедии Украины, как в капле воды отражается главная проблема современного мира, неспособного решить её более-менее гуманным путём. Естественно и до Украины были Сомали, Руанда, Судан, Ливия. Но это далёкие от нас страны, причём из такого региона, где геноцид является в нашем представлении скорее обычной практикой, нежели эксцессом. В случае Украины речь идёт об исчезновении буквально у нас на глазах, в считанные годы, в центре европейской цивилизации целого государства вместе с населением. Причём внешние игроки ничего не могут (а большинство и не хочет) сделать, кроме как заинтересованно наблюдать за процессом. В лучшем случае данный пример пытаются проанализировать, чтобы не допустить аналогичных ошибок, в худшем, страна является просто расходным материалом, как французский иностранный легион: вроде бы и такие же французские войска, но не жалко – всё равно из новобранцев очередь стоит.
По большому счёту главная ошибка украинской элиты, считавшей, что страну будут спасать, как союзника, если не русские, то американцы, являлась ошибкой только последние лет тридцать. До этого именно так и было бы. Просто провинциальные барыги, ставшие управленцами в Киеве, не имели достаточного интеллектуального ресурса для того, чтобы заметить, что принципы мировой политики драматически изменились.
Они продолжали жить в рамках советской политинформации. Поэтому и построили на Украине, с опорой на гипернационалистическую идеологию, гротескный аналог позднего СССР. Вместо КПСС у них ОУН/УПА, вместо КГБ – СБУ, а вместо Института марксизма-ленинизма – Институт национальной памяти.
Эта ошибка характерна не только для украинской элиты. Примерно так же мыслят элиты большинства государств Восточной Европы и постсоветского пространства. И их очередь платить за свои ошибки тоже на подходе.
Но важно иное. Дело в том, что и глобальный проект (или даже глобальные проекты) пока что не даёт выхода из кризиса. Просто более продвинутые элиты сейчас сражаются за то, чтобы выиграть для своих наций время, в течение которого могут быть найдены необходимые решения и проведены необходимые реформы.
Мы совершенно справедливо говорим, что если США победят в текущем противостоянии, то Россия разделит судьбу Украины. Но надо сказать и о том, что США потому так упорно дерутся и не идут ни на какие компромиссы, что прекрасно понимают: если они проиграют в этом противостоянии, то их ждёт судьба намного худшая, чем судьба Украины.
Их проигрыш означает обвал первой экономики мира и системы доллара. Если остальные сумеют подстраховаться и избежать разрушительных тектонических волн, которые пойдут от рушащейся американской экономики (хоть Китай вряд ли сможет), то как минимум 350–400 миллионов человек (население США и связанных с ним мировых элит и обслуживающего класса) окажутся погребёнными под руинами. Современный Детройт, производящий впечатление города из фильма о постапокалипсисе, тогда покажется вполне комфортным местом обитания, а проблемы современной Украины – детской игрой на лужайке, по сравнению с проблемами населения США.
Этим людям будет некуда бежать. Большинство из них убежали со своих старых родин, считая, что в США им будет лучше, а в таком количестве назад их никто не примет. Им вряд ли будут сочувствовать – слишком уж мерзкий образ США и американцев сложился у населения планеты. Им даже не смогут помочь, поскольку в мире не окажется ресурсов, чтобы обеспечить им хотя бы половину от привычного уровня жизни. И их не сразу смогут остановить, поскольку свои отношения они будут выяснять с помощью огромных арсеналов сверхсовременных вооружений.
Но так же как падение России и Китая даёт США лишь отсрочку ужасного сценария, так и падение Вашингтона даёт лишь отсрочку всем остальным. Как бы там ни было, а сегодняшняя экономика основана на необходимости постоянного роста. Для этого необходимы постоянно увеличивающиеся свободные рынки. Но рынки исчерпаны, их перераспределение мало, что решает. И даже массовое (на порядок) сокращение населения планеты не решит проблему.
Пока что, в идеале, мы можем надеяться на лет 20–30 относительного процветания, поскольку Россия явно выигрывает этот раунд у США. Но затем, если ответы на породившие нынешний кризис вопросы не будут найдены, судьба нынешней Украины может стать судьбой всего мира. И очень быстро. В конце концов, в 1988 году ещё никто не верил в распад СССР, а в 2013 году мало кому был очевиден близкий распад Украины.